А. Э. Петросян
Змей, завидев Птицу, беззаботно порхавшую над ним, подумал, что та, должно быть, по-настоящему счастлива. Избавленная от суеты и парящая над землей, она, наверно, замечает больше и глядит дальше, чем те, кто внизу. И Змей крикнул Птице во всю мочь:
– Эй, божье созданье, ты летаешь на воле, и от тебя, похоже, ничто не укроется. Думаешь, это и есть счастье? Бывала ли ты в заповедных уголках, где жизнь замирает, и в наступившей тишине возникает ощущение совершенного блаженства?
– Да, – откликнулась Птица, которая едва расслышала голос Змея и спустилась пониже, чтобы лучше разобрать его слова, – тебе известно многое. Как никому другому на свете. Но как жаль, что ты не умеешь летать.
Змей посчитал это колкостью, но пропустил ее мимо ушей:
– Тебе никогда не откроются тайны земных недр, и ты не увидишь спрятанных в ней сокровищ. Не далее как вчера я отдыхал в пещере, наполненной доверху рубинами. Я чувствовал себя, как внутри спелого граната. Малейший луч света зажигал в ней неугасимый огонь. Кто, кроме меня, созерцал такое чудо?
– Конечно, никто, – прощебетала Птица. – Ты должен рассказать об этом миру. Жаль, что не умеешь петь.
– Тут неподалеку, – выдавил из себя Змей, распаляясь гневом, – сбегает вниз с горы волшебный ручей. Тот, кому доведется испить из него, обретет бессмертие и станет полубогом. Кто из вас может найти дорогу к нему?
– Ты один способен на это, – с готовностью признала Птица. – Ты даже можешь встать вровень с богами. Жаль, что тебе не суждено подняться и обозреть сверху эту красоту.
– Мне ведома дорога к затерянному замку, – прошипел Змей, едва сдерживая себя. – Его построили когда-то исполины, чей след затерялся в глубине времен. На его стенах начертана вековая мудрость, превосходящая всякую возможность разумения. Туда отправляюсь я время от времени, чтобы воскресить в памяти то, что не умещается в ней.
– Поистине ты кладезь мудрости, – согласно закивала Птица. – Ах если бы ты еще смог передать ее в песне!
Разочарованный, Змей вильнул хвостом и, перед тем, как вползти в свою нору, невнятно пробормотал: «Безмозглая болтунья! Тебе дарован такой простор! А ты мечешься в пустоте, не замечая ничего вокруг. Ты сделала несчастье из своего счастья и только и знаешь, что летать да петь. Ради чего и о чем?»
Птица замахала крыльями и взмыла высоко над землей, повторяя про себя: «Ты мудр, дружище. Я преклоняюсь пред тобой. Но это бремя, которое не даст тебе взлететь. Кто не летает, тот не поет. А без песни – какое счастье?»